Валентин Володько

<font color="#808080" face="Verdana">Возвращаясь в Россию</font> Валентин ВолодькоРоссийской марке, чтобы прорваться на российский же рынок, придется сделать крюк в Европу. Этот путь когда-то проделала компания «Волмакс».

Компания «Волмакс» гораздо лучше известна европейцам, чем нашим соотечественникам. Более семи лет выпускаемые ею марки «Авиатор», «Буран», «Штурманские» активно продаются и рекламируются во многих странах, в Германии есть даже клубы коллекционеров часов от «Волмакса». Что пред-ставляет собой самая известная на Западе российская часовая компания, рассказывает один из ее учредителей Валентин Володько.

     Когда и как появился ваш биз­нес?

—     Все начиналось в 1991 году. Мы продавали часы в Будапеште. В то вре­мя все, что было связано с СССР, с пе­рестройкой, было очень популярно на Западе. А Венгрия была одной из не­многих открытых социалистических стран, куда приезжали иностранные ту­ристы. Особым спросом пользовались хронографы «Полет», которые выпус­кались в небольшом объеме. Потом спрос стал падать, и мы перенесли биз­нес в Москву.

—     Что стало причиной падения спроса?

—     Сначала была «бархатная» рево­люция в Праге, потом сменился режим в Польше, и в результате поток туристов перераспределился по другим странам. К тому же мы поняли, что более пер­спективно вести бизнес из Москвы. Где-то в 1993 году здесь было организовано предприятие, которое наладило сбыт часов сперва в бывших соцстранах, а затем и в других европейских странах — Германии, Италии, Англии и т.д. По большому счету, та компания была тор­говой, работала как дистрибьютор за­вода «Полет». Ближе к 1997 году мы почувствовали, что ассортимент, кото­рый выпускает завод, уже не пользуется прежним спросом. Тогда и начали раз­рабатывать собственные модели.

Валентин Володько

—     То есть производство появи­лось в 1997-м?

—     Нет. Реальное производство по­явилось в 2001-м, а до этого мы полно­стью заказывали изготовление часов подрядчикам, в частности — тому же «Полету». Что-то мы делали сами: ме­няли циферблаты, делали гравировку для лимитированных серий. Но то была, по сути, кустарная работа.
А в 2001 году мы создали собствен­ное дизайн-бюро, открыли цех по дора­ботке и совершенствованию механиз­мов, затем зарегистрировали собствен­ные марки — «Авиатор», «Штурман­ские», «Буран». В то время в стране со­зрели более-менее нормальные усло­вия для бизнеса, наступила стабиль­ность с валютными курсами, со спро­сом. Именно в эти годы мы начали ин­тенсивно развиваться, и тогда же стали расти продажи в России.

—     Что представляет собой компа­ния сегодня?

—     Это малое предприятие, около 20 человек работников. Из них 12 человек работают на производстве, собирают часы, четыре человека — группа дизай­на, остальное — сам офис: продажа, бухгалтерия и т.д. Иногда используем временных работников. Основное направление нашей дея­тельности — производство часов под собственными марками. Их у нас три. «Авиатор» — это авиационные, спор­тивные часы в стиле милитари. Марка «Буран», вопреки расхожему мнению, никак не связана с космическим кораб­лем. «Буран» — это русская зима, буря, метель, это серия классических часов в корпусах из стали и золота. Третья, «Штурманские» — это традиции, в «Штурманских» летал в космос Гага­рин. Пока это небольшая серия, кото­рую мы намерены развивать в будущем. Помимо всего мы являемся дистрибью­торами ремешков компании Hirsh и ря­да часовых марок.

—     Расскажите подробнее о про­изводстве...

—     Наше производство, конечно, не такое, как было во времена СССР. При тех ценах на аренду и других расходах, которые сложились в Москве, иметь здесь большое производство невыгод­но. Оно переходит в регионы — в Чис­тополь, в Пензу, в Углич. Многие компо­ненты наших часов делаются там, но все равно все они — российские. Мы раз­мещаем заказы на изготовление раз­личных комплектующих на других предприятиях, а у себя дорабатываем их и собираем. К сожалению, хроно­граф ни один мастер в регионах сделать не может. У нас же остались люди, ко­торые много лет проработали на «По­лете» и имеют необходимый опыт.

Volmax Buran


—    Существуют ли какие-то отли­чия вашей компании от других?

—    Думаю, что каких-то больших от­личий у нас нет. Просто у нас собрались люди, которые любят часы. Не просто работают в часовой компании и делают их, а действительно любят. Мы вместе обсуждаем все проблемы, все новые модели, каждый вносит какие-то свои идеи и предложения. Нам просто инте­ресно работать. Наша компания не является монопо­листом по каким-то изделиям и даже производителем механизмов. Так что особых отличий нет. Возможно, у нас чуть более правильно поставлен марке­тинг.

—    А что вы понимаете под словом «маркетинг»?

—    В первую очередь — чувство рын­ка. Правильный выбор дистрибьюто­ров, магазинов, правильную ценовую и ассортиментную политику. Например, когда мы начинали, то каждый месяц выпускали новую модель, а сейчас по­няли, что этого не нужно. Многие вещи приходят со временем.

—    В последние 3 года вы провели огромную работу по рекламе. Ваши рекламные модули, дисплеи, катало­ги — одни из лучших на рынке. Ка­кой процент оборота расходовался на рекламу?

—   Точно сказать сложно. Довольно много удавалось сделать без денег на каких-то паритетных началах, сэконо­мить за счет личных связей и хороших отношений с людьми. Но если все пере­считать в деньги, то получится, думаю, что-то около 10% от оборота. То есть мы тратили примерно столько же, сколько швейцарские компании.

—    Вы сказали, что в последние го­ды растет спрос на ваши часы в Рос­сии. Каково сейчас соотношение продаж на внутреннем рынке и за рубежом?

—    Примерно поровну, может, даже 60:40 в пользу внутреннего рынка. А еще несколько лет назад до 90% всей продукции шло за рубеж. Но точные ци­фры я назвать не смогу, потому что ни­кто не знает, какая часть из продаю­щихся в России моделей покупается иностранными туристами и увозится из страны.

—     Чем вызван рост продаж в Рос­сии?

—     До нас дошла мода на сложные часы. Люди поняли цену механике, все­возможным функциям и стали покупать более интересные модели. И еще люди поняли цену нестандартным вещам. Ча­сы с ЕТА 2824 делают сотни фирм, и, купив такую модель, ты будешь одним из сотен тысяч. А механический хроно­граф, тем более с дополнительными ин­дикаторами, делают очень немногие. Еще пару лет назад наши часы не поль­зовались спросом в России, особенно дорогие — хронографы и прочее. Люди считали, что в Швейцарии все лучше: банки, сыр, шоколад, часы. Но когда мы показали, что и в России делают хо­рошие качественные часы, привлека­тельные внешне, соответствующие ев­ропейским стандартам, они поняли, что можно и нужно покупать российское.

—     Ваши модели существенно от­личаются от того, что мы привыкли понимать под советскими часами. Насколько российский рынок сего­дня готов принять продукт такого уровня?

—     Если честно, то пока не готов. В России рынок достаточно маленький. Продажи идут только в Москве, в Санкт-Петербурге и еще в нескольких круп­ных городах, и основной объем прихо­дится на столицу. Пока многие считают, что лучше купить Appella, чем «Авиа­тор».

Авиатор

—     Чего вашим брэндам не хватает для успеха в России?

—     Времени и денег. В России рас­крутить брэнд за три года просто невоз­можно, требуется гораздо больше вре­мени. Да и деньги для этого нужны се­рьезные. Своих средств на быстрое развитие не хватает, равно как и людей, которые могли бы этим заниматься. Так что экспансия зарубежных брэндов бу­дет продолжаться — их ресурсы просто несопоставимы с нашими. Возьмите ту же SwatchGroup: за ней стоит вся мощь и поддержка Швейцарии как государст­ва. А если они начнут открывать у нас свои фабрики, то работать станет еще сложнее. Если, конечно, в России не по­явится свой Хайек. Хотя, думаю, нам потребуется кто-то гораздо сильнее Хайека. Тому досталась потрепанная, но работоспособная отрасль. У нас же производство в последние годы только разрушалось.

—     То есть перспективы отрасли вы оцениваете пессимистически?

—     Во всяком случае, слишком ра­достных перспектив не вижу. Чтобы построить новый часовой завод, нуж­ны колоссальные деньги, и непонятно, кто может их вложить. Скорее всего — никто. На сегодняшний день что-то ин­тересное, какое-то обновление мо­дельного ряда может предложить только Чистопольский завод. Я не очень хорошо знаю ситуацию в Пензе и в Угличе, но, насколько мне извест­но, объемы выпуска везде очень силь­но упали. Так что «Восток», на мой взгляд, сегодня самый сильный и по оборудованию, и по людям. Если им удастся довести до конца начатые пре­образования — значит, будет у нас русская ЕТА. Задатки и необходимые условия для этого у них есть.

— А вы используете чистополь­ские механизмы?

—     Использовали, но сейчас они ста­ли делать Vostok-Europe, модели схо­жие с нашими по идеологии, и мы от их механизмов отказались. Нет смысла выпускать напрямую конкурирующую продукцию.

—     Тем более что вы участвуете в этом проекте...

—     Нет, Vostok-Europe не наши часы, а чистопольские. Мы лишь разрабаты­вали дизайн части моделей и являемся дистрибьюторами Vostok-Europe в Москве. Это очень специфический брэнд, и он сегодня продается лучше в Европе, чем в России. Невозможно про­дать часы «Восток» за 120 долларов в магазине, где продаются «Командир­ские».

—     Как же прорваться на россий­ский рынок новым российским мар­кам?

—    Их путь лежит через Европу. Ког­да люди убедятся, что это хороший продукт, который популярен на Запа­де, тогда начнут покупать его. Этот путь когда-то прошли мы, и его пред­стоит пройти еще многим российским брэндам.

Опубликовано в журнале "Часовой Бизнес" № 1-2005

Портал профессионалов часового бизнеса TimeSeller.ru
При перепечатке активная ссылка обязательна


Теги: интервью Штурманские Полет Авиатор 1-2005 Буран Валентин Володько