РЫНОК
Прежде чем достигнуть своего сегодняшнего положения в мире, часовая промышленность Швейцарии прошла долгий и сложный путь. Статья из журнала Watch Around рассказывает о том, как и почему началась ее консолидация
Прежде чем достигнуть своего сегодняшнего положения в мире, часовая промышленность Швейцарии прошла долгий и сложный путь. Статья из журнала Watch Around рассказывает о том, как и почему началась ее консолидация.
К 1900 году швейцарские часовщики успешно справилась с американскими конкурентами в борьбе за доминирование на мировых рынках. Чтобы укрепить свое положение, швейцарская часовая промышленность создала новую и чрезвычайно жесткую корпоративистскую структуру, существовавшую в 1920— 1930 годы. Это организационная структура, известная как Statut Horloger (можно перевести как «картель часовщиков» или «положение о часовом деле»), управляла швейцарской часовой промышленностью до 1971 года.
Искоренение практики шаблонажа
Развитию швейцарской часовой промышленности после 1918 года препятствовали трудности с выходом на иностранные рынки. Растущий после Первой мировой войны протекционизм оказывал разрушительное влияние на экспорт часов. Чтобы обойти увеличивающиеся во многих странах налоги на импорт, швейцарским бизнесменам было рекомендовано использовать стратегию, известную как chablonnage (шаблонаж). Она заключалась в экспорте часов в виде комплектов деталей, из которых в стране продажи собирались готовые изделия. Тем не менее в часовых кругах опасались, что такая практика, подразумевавшая передачу части технологий, укрепит таких конкурентов, как Bulova в США и Citizen в Японии. Чтобы положить конец практике шаблонажа, в период между двумя мировыми войнами и был создан часовой картель.
Поддержка семейных компаний
Другой важной проблемой, заботившей после 1918 года боссов часовой промышленности, был вопрос поддержки отрасли, состоявшей из сотен маленьких компаний. В 1923 году на рынке действовали 972 часовых производства, средняя численность работников в которых составляла всего 35 человек. Наступление эпохи механизации и промышленного производства в период с 1870 по 1910 гг. не оказало особого влияния на швейцарских часовщиков: в отличие от США или Японии здесь было мало промышленных центров. Кроме того, все больше росло желание сохранить диверсифицированную систему швейцарской часовой отрасли.
На это были три основные причины. Первая была связана с самой природой небольших компаний. В начале 1920-х годов практически все они были семейными. Таким образом, они являлись не только частными капиталами с личной ответственностью, но и источниками бюджетных поступлений. Такое уважение к семейным предприятиям во многом объясняет корпоративистский подход, который использовался лидерами бизнеса для предотвращения конкуренции между производителями деталей для часов, проявляющейся в снижении цен. Вместо того, чтобы создавать большие предприятия, финансируемые иностранным капиталом, в которых швейцарские производители потеряли бы все, они предпочли организовать картель, зафиксировав минимальные цены, необходимые для выживания маленьких мастерских.
Вторая причина для сохранения такой структуры часовой промышленности также была экономической, но имела мало отношения к управлению компаниями как таковыми. Преимуществом существовавшей в Швейцарии структуры промышленности была гибкость, которая позволяла выводить на рынок множество товаров в разном стиле, с разными функциональными возможностями и ценами. Товарное изобилие было характерно для швейцарской часовой промышленности в начале XX века. Хотя шедшее ей на смену промышленное производство позволяло снизить себестоимость, оно не способствовало разнообразию продукции. В 1912 году ассоциация из 190 часовых производителей в Ла-Шо-де-Фоне опубликовала брошюру под девизом: «Удовлетворяй каждый рынок, каждый спрос, каждый вкус и каждый кошелек».
Укрепление общественного строя
В-третьих, большую роль в образовании часового картеля сыграли политические соображения. Предприятия швейцарской часовой промышленности исторически оказались сконцентрированы в районе гор Юра, вдалеке от крупных городов. Большая часть промышленности в этом регионе была связана с производством часов. Создание промышленных центров или перенос производства в другие страны имело бы роковые последствия для занятости населения. Поэтому, чтобы сохранить рабочие места, члены кантональных парламентов — социалисты призывали положить конец практике шаблонажа. Это еще больше способствовало росту поддержки этой идеи в «часовых» регионах, и в июле 1931 года 56 000 человек подписали петицию в федеральное правительство с требованием остановить шаблонаж. В ней говорилось, что такая практика «создает большую угрозу для будущего, укрепляя часовую промышленность других стран».
В решении этого вопроса политические лидеры виде- ли не только проблему сохранения рабочих мест, но и еще более важный аспект — сохранение общественного спокойствия благодаря децентрализованной системе производства. Память о всеобщей забастовке 1918-го года была еще свежа в умах общественности, как и страх рабочих движений, коммунизма и зарождавшегося нацизма, а все это своим появлением было обязано концентрации промышленности в крупных городах. Политики стремились к тому, чтобы рабочие оставались в своих местных сообществах, и поэтому всячески поддерживали развитие промышленности в удаленных районах.
Именно поэтому федеральное правительство ввело первое «Коллективное трудовое соглашение для часовой промышленности». С тех пор и до наших дней это соглашение «без забастовок и без увольнений» стоит на страже спокойных трудовых отношений в Швейцарии. Именно политические мотивы обеспечивали правительственную поддержку часового картеля вплоть до 1960-х годов. Швейцарское правительство четко разъяснило свою позицию в обращении к федеральному парламенту в 1950-м: часовая промышленность «состоит из большого количества небольших ремесленных предприятий, владельцами которых являются представители среднего класса, обеспечивающие политическую и социальную стабильность страны.
Эти маленькие компании в городах и деревнях позволяют многих людям зарабатывать на жизнь, не переезжая куда-либо. Они также обеспечивают общины налоговыми поступлениями. Мы должны защищать эти компании малого и среднего бизнеса так же, как большие предприятия, и сохранять достаточную долю децентрализации в часовой промышленности, где достичь этого проще, чем в других отраслях».
Создание и усиление картеля
С 1920 по 1930-е такие экономические и общественно-политические мотивы побудили основных работодателей часовой промышленности реструктуризировать индустрию, опираясь на поддержку банков и частично федерального правительства. Этот процесс включал в себя создание крупного картеля, проходившее в три этапа. Вначале различные производители были разделены на три группы с учетом сферы их деятельности: в 1924 году производители часов были объединены в Швейцарскую федерацию производителей часов, в 1926 году производители заготовок для часовых механизмов присоединились к компании Ebauche, в 1927 году производители часовых деталей вошли в союз объединенных отраслей часовой промышленности UBAH.
В 1928 году эти три группы приняли ряд конвенций, в том числе запрет практики шаблонажа. Однако такая система была уязвима из-за разногласий, так как никаких законодательных обязательств для того, чтобы все производители подписывали эти конвенции, не существовало. Поэтому шаблонаж продолжался. Затем в 1931 году банки и правительство финансировали создание объединенной холдинговой компании ASUAG, которая приобрела компанию Ebauche, большинство независимых компаний, не подписавших конвенции, и основных производителей балансов, пружин и деталей спуска для часовых механизмов. Целью этой организации был полный контроль рынка часовых деталей и заготовок. Тем не менее в последующие годы из-за экономического кризиса запрет по-прежнему не соблюдался. Потребовалось прямое вмешательство федерального правительства, чтобы «круг замкнулся», как сказал министр экономики Эдмунд Шультесс.
Федеральный указ, принятый в марте 1934 года, создал законодательную основу для конвенций 1928 года и заставил нарушителей подчиниться, наложив официальный запрет на экспорт часовых заготовок, деталей и их комплектов. Следующие законодательные акты 1936 года усилили правительственный контроль, закрепив минимальные цены, зафиксированные в конвенциях 1928 года, и регламентировав занятость дома, что затронуло только некоторые сектора промышленности. Начиная с этого времени и до середины шестидесятых швейцарская часовая промышленность регулировалась контролируемым государством картелем.
Новый орган, созданный с помощью банковского сектора, был призван контролировать выполнение конвенций. Известный как Fidhor (Управление часовой промышленности Швейцарии), этот орган проводил расследования в компаниях по указанию «объединенных делегаций» — исполнительного органа по контролю исполнения конвенций, объединяющего Федерацию швейцарской часовой промышленности (FH), компанию Ebauche и UBAH. Агенты Fidhor имели доступ к счетам компаний, устанавливали зарплаты, цены и объемы производства. Споры рассматривал арбитражный суд, решения которого были обязательными.
Заключение
Часовой картель породил бюрократию, охватившую Берн (министерство экономики), Биль (ASUAG и FH), Ла-Шо-де-Фон (CSH и UBAH) и Невшатель (Ebauche SA). Теперь предприятия швейцарской часовой промышленности работали не в условиях свободной экономики, а в рамках контролируемого корпоративистского режима. Этот режим был в целом принят производителями, хотя некоторые были недовольны решениями арбитража. Жан-Фредерик Гербер, директор Jura Watch Co из Делемонта, охарактеризовал одно из таких решений, принятых в 1925 году, как «работу большевиков». Руководители небольших компаний также осуждали присутствие банковского капитала в отрасли, хотя именно он сохранял жизнь многим из этих предприятий. И только с новым ростом конкуренции со стороны США и Японии в 1960-х годах хватка картеля начала слабеть. А кризис 1970-х привел к появлению фактической монополии в отрасли.
Опубликовано в журнале "Часовой Бизнес " №3-2010
Портал профессионалов часового бизнеса TimeSeller.ru
При перепечатке активная ссылка обязательна