Российские часы становятся все более космополитичным продуктом. На них можно хорошо зарабатывать — достаточно лишь пересмотреть свое отношение к этому товару.  

 

В прошлом декабре в журнале «Мои часы», который также выпускается нашим издательством, вышла статья «Русский неолит», посвященная отечественным производителям часов. В ней мы пытались проанализировать стратегии позиционирования, которые используют российские компании, и выяснить, какая же из них наиболее перспективна. После выхода нам позвонили, за редким исключением, все упомянутые и не упомянутые в тексте производители, и обвинили в том, что мы осквернили все святое, на чем основаны российские часы, российская культура и история в целом.

 

 

На самом же деле мы всего лишь показали, что попытки привязать часовые марки и коллекции к Пушкину, балету, равно как и к авиакосмической отрасли или великому наследию советских часовщиков, не имеют перспективы. Вывод статьи заключался в том, что для успеха на современном космополитичном рынке нужно создавать, прежде всего, просто качественный продукт, а ассоциации с какими-то национальными достижениями могут быть не более чем дополнением к нему. Да и среди них нужно очень аккуратно выбирать те, которые действительно имеют важное и бесспорное значение в мировой истории и культуре.

Девять месяцев спустя мы взялись готовить очередной материал про российские часы, и я был немало шокирован, когда при личных встречах почти никто из производителей (опять же за редким исключением) уже не упоминал ни про русские корни, ни про традиции отрасли. Все дружно делали акцент на том, что они выпускают «просто хорошие часы» — то есть делают именно то, за что и ратовал наш журнал. Правда, когда тем же людям был отправлен черновик статьи, часть из них стала открещиваться от своих слов, и заявила о выходе из проекта: страх расстаться с советской историей пока еще очень силен.

Между тем, российские часы действительно все меньше привязаны к каким-либо национальным чертам, становятся все более интернациональным продуктом и оттого приобретают еще большие шансы на успех и на российском, и на международном рынках.

 

 

Еще 2—3 года назад среди производителей однозначно считалось, что чем сильнее марка будет связана с теми или иными аспектами российской/советской истории или культуры, тем быстрее она добьется успеха. Было модно считаться русским и акцентировать на этом внимание, даже если в названии марки при этом не было ни одной буквы кириллицы. А иностранное (упаси Бог — китайское) происхождение отдельных компонентов держалось в строжайшей тайне.

Сейчас те же люди, выпускающие ту же продукцию, если и не готовы афишировать публично, по крайней мере, в личных беседах уже не стесняются говорить, что они занимаются только сборкой, да и то лишь части продукции, что корпуса, циферблаты и ремешки сделаны на такой-то фабрике, из окон которой открывается чудесный вид на берег моря. Южно-Китайского моря. Да и чего стесняться, если комплектующие

твоих часов производятся там же, где их заказывают ведущие французские, немецкие, а зачастую и швейцарские марки?

 

 

Не менее спокойно о происхождении часов и их компонентов рассуждают ритейлеры. им тоже известно словосочетание «мировое разделение труда», и они хотят иметь, прежде всего, продаваемый (привлекательный + недорогой) и надежный товар. Происхождение накладных индексов или батарейки их волнуют мало.

Из-за чего произошли эти перемены в сознании? Что, люди свыклись с окончательным изменением структуры отрасли?

 

 

Действительно, той масштабной отрасли, где работало несколько десятков тысяч человек, которая снабжала продукцией не только весь СССР и соцлагерь, но и еще многие страны мира, уже нет. Сегодня в России осталось только два предприятия, способных выпускать и механизмы, и корпуса: «Мактайм», который уже в после-перестроечное время приобрел пензенскую «Зарю» и оборудование «Полета», и «Восток». Их суммарный выпуск в 150 раз меньше мощности бывшего советского часпрома. Даже если добавить к ним предприятия, специализирующиеся на золотых часах (все они имеют собственное корпусное производство), «Полет-Хронос» и еще пару компаний, которые имеют свой станочный парк, цифра падения получается огромной. Черта, за которой возврат на прошлые позиции невозможен, была пройдена еще лет 8 — 10 назад — масштабный эксперимент «Мактайма» по воссозданию промышленности в рамках одного предприятия подтвердил это.

 

 

Из-за катастрофического падения объемов оказалась разрушена инфраструктура, необходимая для работы отрасли, ведь производство часов — это вершина огромной технологической пирамиды, в основании которой лежат десятки других производств. «Проблемы начинаются не на наших предприятиях, — говорит руководитель компании «Волмакс» Валентин Володько, — в России не производят необходимые станки и даже просто не делают нужные для часовщиков сорта металла. А если закупать все за рубежом, от латуни до отверток, то себестоимость окажется заведомо выше, чем в Швейцарии». Разорваны создававшиеся десятилетиями производственные цепочки, растеряны кадры и технологии. Даже если сейчас вдруг возникнет спрос в прежних объемах, не факт, что те же металлурги сумеют сделать необходимые сорта латуни или стали — для них перестройка тоже не прошла даром.

 

 

Да что там латунь или зарплаты в Китае! Заказать разработку дизайна модели часов в итоге оказывается дешевле в Швейцарии, а не в России   — у нас нет рынка специалистов в этой области. Некоторые наши предприятия заказывают золотые корпуса в Германии и Италии: это дороже, но качество в данном случае оправдывает цену.

«Может ли Ланселот победить дракона?» — вопрошает один из героев сказки Шварца. «Может, — отвечает второй, — но не дракона, и не Ланселот, и не победить». Ответ на вопрос «возможно ли восстановление российской часовой промышленности» будет очень похож: возможно, но не промышленности, и не российской, и не восстановление. Скорее нужно говорить о создании чего-то совершенно нового. И этот процесс уже идет.

 

 

Еще пару лет назад вопрос «какие часы имеют право называться российскими» вызывал горячие споры среди часовщиков. Сейчас в ответ на него большинство лишь лениво машет рукой. И сжатие отрасли — далеко не главная причина потери интереса к этой теме. Просто российское происхождение, еще лет 10 и даже 5 лет назад оказывавшее сильнейшее влияние на продажи часов, в последнее время стало почти безразлично покупателю.

 

 

«Наши часы покупают не потому, что они российские, а из-за сочетания дизайна и цены, — говорит директор одной из производственных фирм, — чаще всего человек обходит в магазине все витрины, выбирает какую-то модель, а уже потом начинает задавать про нее вопросы». С этим мнением согласен Валентин Володько: «Место производства часов важно для покупателя в более высоком ценовом сегменте, а при цене до $500 он реагирует прежде всего на дизайн и цену». «Отношение покупателей к российским товарам не изменилось, скорее стало меньше людей, которые об этом вообще задумываются», — говорит Александр Сомов («Часпром»).

Сегодня большинство покупателей уже не имеют каких-либо предпочтений по отношению к российским часам или старым советским маркам, и часовщики просто реагируют на эти изменения. Еще несколько лет назад они искали защиту в российском имидже, теперь поняли, что первичен товар, а страна производства оказывается лишь дополнительным фактором выбора. Более того, компании набрались опыта и почувствовали силу своих брендов. Так, по словам Галины Невзоровой («Торговый дом «Полет») бренд Pilot Time появился из-за того, что после прекращения выпуска часов с маркой «Полет» были опасения насчет спроса на свою продукцию с молодыми именами. Сейчас в компании поняли, что чего-то могут и без «Полета» — ее часы представляют интерес и сами по себе.

Часовщики чтут историю и не собираются с ней порывать, но чем дальше, тем меньше цепляются за нее и за старые советские бренды. Наряду со «Славой», «Чайкой» и «Штурманскими» они продвигают «Спецназ», «Комету», Platinor и «Авиатор». Более того, такие проекты, как «Тройка», «Ника», «Мактайм» или «Орион», изначально рождены как самостоятельные, не имеющие связи с советскими заводами — они разве что использовали отечественные механизмы.

 

 

Кстати, еще пару лет назад сама собой разумеющаяся необходимость российских механизмов теперь тоже ставится под вопрос. «Мы очень долго считали, что настоящие российские часы должны иметь только российские механизмы и быть только механическими, — говорит Володько. — Наверное, это было правильно с точки зрения построения имиджа марки «Авиатор». Но если бы мы не так строго цеплялись за эти постулаты, продавали бы раз в 10 больше». Использование механики, особенно — исключительно российской, — очень сильно ограничивает модельный ряд продукции. В России не существует механизмов с рядом популярных функций, к тому же механика приводит к увеличению толщины часов, что не всегда устраивает покупателя. Но если Володько еще думает, не променять ли принципы на продажи, остальные давно разнообразят модельный ряд российских часов за счет японских, китайских и швейцарских механизмов.

Если компания, как, например, «Слава-Дизайн», «Часпром», «Верный ход» и другие, делает ставку на массовые кварцевые часы, то ввиду отсутствия российских механизмов она просто вынуждена обращаться к Seiko, Citizen или швейцарским заводам. Дополнительным аргументом при использовании импортной механики является более высокая надежность: что калибры ЕТА, что Miyota 8215 заслужили прекрасную репутацию — ведь на них работает весь мир. К тому же расклад сил в мире меняется. По отзывам Галины Невзоровой, используемые ТД «Полет» китайские механизмы после доработки показывают количество обращений в сервис на уровне 1%, что в разы меньше, чем в последние годы было у закрытых ныне отечественных заводов.

По сути вынужденное использование импортных механизмов несет как плюсы, так и минусы. С одной стороны, оно размывает имидж российских часов, с другой стороны, действительно гарантирует покупателю тот же уровень надежности, что и у скандинавских, итальянских и прочих марок. Можно провести аналогию с другими отраслями: в российские автомобили устанавливают французские и австрийские моторы, российские самолеты летают на американских двигателях. В случае автомобилей и самолетов это считается плюсом, почему в часах должно быть иначе?

Да, делать часы в России тяжелее, чем в Швейцарии или Италии. Но это не мешает появлению новых часовых проектов каждый год. Что это за проекты, почему люди берутся за вроде бы безнадежное дело, придумывают часы и преодолевают массу преград, стоящих на пути к покупателю?

 

 

Среди людей, кто берется производить часы, можно выделить две группы: романтики и прагматики. Часы — безумно красивая и интересная вещь, которая привлекает и всегда будет привлекать к себе энтузиастов, не связанных с часовым делом. Некоторых из них биение баланса гипнотизирует настолько, что заставляет вкладывать время, силы и деньги в создание своих собственных часов. Так рождаются самые интересные проекты: турбийон и православный календарь Константина Чайкина, модели Максима Назарова, дизайн-студия TimeLounge Manufacture Владимира Жулина, проект Namfleg, рестарт «Золотого Времени», и другие. Кстати, подобное происходит не только в России, но и в Швейцарии, большинство реальных новинок в часовом деле предложено именно энтузиастами.

Группу прагматиков образуют люди, чаще всего имеющие опыт работы на часовых заводах, или дистрибьюторы, переросшие рамки оптовых продаж. Их козырями являются понимание вкусов покупателей и наработанная сбытовая сеть. Для появления собственного бренда не хватает малого — товара. Но это не проблема сегодня в мире достаточно фабрик и специалистов, готовых выполнить любой заказ.

Суровая капиталистическая реальность постепенно перемешивает эти группы между собой. Большинство энтузиастов через какое-то время неизбежно задумываются о коммерциализации своего хобби, начинают искать инвестора. Извне часовой бизнес выглядит очень привлекательным, и человек с горящими от энтузиазма глазами чаще всего легко находит другого одержимого, готового вкладывать деньги в создание лучших в мире часов. Вот тут-то и начинается самое интересное: попытки создать востребованный продукт и вывести его на рынок. Если это не удается — проект умирает от безденежья. Если удается — романтик превращается в прагматика. Закрепиться на рынке удается одному из трех-четырех, да и то чаще всего в статусе кустарной мастерской.

 

 

Есть и обратное движение. Ведь среди прагматиков за производство часов обычно берутся те, кто не просто хочет заработать денег, а стремится сделать что-то свое. Свой бренд — это всегда способ самовыражения, самоутверждения. Не удивительно, что такими проектами обычно занимаются люди зрелые, которым стало тесно в рамках привычного бизнеса.

Даже самые законченные прагматики часового рынка, к каковым можно отнести основателя «Рекорда» Давида Петросова, в душе тоже романтики. Петросов быстрее других понял и то, что можно зарабатывать на «международной кооперации», и то, что любая марка, делающая ставку на российские корни, имеет потолок в развитии. Поэтому свернул бизнес в России, уехал на Кипр. Но и там продолжает грезить о часах, причем часах российских.

Российские марки — это всегда смесь прагматики и креатива, только в разной пропорции. В каждом проекте есть и холодный расчет, и конкретный человек со своими эмоциями. Именно это сочетание приносит марке признание покупателей. Без харизмы и энергии Валентина Володько не было бы «Авиатора». Широта ряда механизмов Ориона» и Cardi появилась, как попытка Андрея Копелиовича выйти за узкие рамки ассортимента российских часовых заводов. Лимитированная коллекция часов-скелетонов «Собрание» для завода «Ника» и ажурные скелетоны «Мактайма» тоже появились как вещь «для души»: зарабатывать деньги учредителям этих компаний куда проще на массовых товарах. Директор «ПолетХроноса» Лариса Мартынова собрала в рамках нескольких цехов практически полный часовой завод потому, что верит в настоящее производство и своих уникальных мастеров. Многие часовщики сочетают проекты для души и для бизнеса. Существенную часть оборота компании Denissov приносит выпуск часов с корпоративной символикой, а для души Илья Денисов создал дизайн-бюро, занимающееся разработкой эксклюзивных изделий. Основатель «Верного хода» и ТЦ «Слава» Павел Гранкин иногда сам берется за лист бумаги, и тогда на свет появляются авторские модели типа «Инь и Янь».

 

 

Когда я поделился с Гранкиным этими соображениями, тот ответил: «Согласен, но все же для всех нас часы — это бизнес, и мы стараемся сделать максимально востребованный на рынке продукт». Вот тут мы и подошли к главному: российские часы сегодня — это обычный товар нашего космополитичного мира, такой же, как и марки из других стран. Каковы перспективы этого товара и этого бизнеса, чего вправе ожидать от него ритейлеры?

 

 

Ни романтики, ни прагматики, имеющие несколько десятков миллионов долларов, предпочитают с часами не связываться. Как минимум с часами российскими — потому что, по некоторым данным, именно российские деньги стоят за рядом шумных швейцарских стартапов последних лет. Те российские часовые проекты, о которых говорим мы, по большей части более дешевые и, как следствие, нишевые.

В данном случае не надо бояться этого слова: оно означает лишь то, что компании сумели четко определить свои сильные и слабые стороны, круг потенциальных покупателей и наиболее эффективные каналы продаж. И у каждого проекта эта ниша своя.

Лучше всего себя чувствуют те проекты, жизненное пространство которых защищено государством. Такие как группа «Часпром»: в их ценовом сегменте легально завозимой импортной продукции нет вообще. Кроме «Ориона», похожим набором недорогой механики не может похвастать ни одна официально продаваемая на рынке марка. Оригинальный дизайн и доступная цена — таков рецепт «Кометы».

Однако ниша для российских часов необязательно должна быть связана с ценой. Более того, нам всем: и производителям, и продавцам — важно как можно быстрее расстаться со стереотипом «российские часы = дешевые часы». Из-за относительной дороговизны рабочей силы, площадей, использования значительного количества импортируемых компонентов и материалов дешевыми они могут быть лишь в очень небольшом числе случаев. Российские часы — это просто товар с хорошим соотношением «цена-качество», причем не в ущерб последнему. «По уровню качества российские часы чуть уступают японским и однозначно выше китайских», — считает Владимир Жулин, владелец ведущего интернет-магазина по продаже российских часов Smirs.com, магазина «Русские часы» на Арбате и руководитель проекта TimeLounge Manufacture. Примерно так же они должны позиционироваться и по цене.

Именно такой политики придерживается Romanoff. Компания предлагает товар, по качеству превосходящий модели большинства корейских и китайских марок, но при этом чуть более доступный, чем швейцарские часы.

 

 

Ниши могут быть самыми разными. Факторами успеха «Спецназа» стали четкая ориентация на группу покупателей, интересующихся милитари-тематикой (благодаря этому помимо часовых магазинов бренд продается в магазинах спецснаряжения и т.п.) и авторские модели, созданные с космонавтом Владимиром Джанибековым («Космонавигатор», «Биоритм») и группой «Альфа». Согласитесь, не так много марок в мире могут похвастать, что в создании их моделей приняли реальное, а не декларативное участие профессионалы подобного уровня! Торговый дом «Полет» нашел нишу в виде карманных часов. Казалось бы, кому они сегодня нужны? Но данный продукт оказался востребованным на рынке и открыл производителю двери в новый сегмент — в сувенирные магазины. Есть торговые точки, которые только на «кармашках» генерируют оборот в 120 — 150 тысяч рублей в месяц.

Еще одним вариантом отстройки могут выступать уникальные технологические решения. Из-за высокой конкуренции «Мактайм» свернул производство стандартных калибров, а хронограф 3133 пользуется неплохим спросом, в том числе за рубежом. Конечно, такой механизм нельзя продавать миллионами штук, это все тот же нишевый товар, зато ниша надежно огорожена. Другой пример — запатентованный «корпус в корпусе» от «Ники». Эта технология повышает надежность ювелирных часов, их устойчивость к неблагоприятным воздействиям и оптимизирует конечную стоимость изделия. Вообще, золотые часы — это особо защищенная территория. В наших ювелирных магазинах почти невозможно встретить импортные часы, отечественные производители «Ника», «Мактайм», «Анлина» не оставили им почти никаких шансов.

На противоположном конце в рамках нишевой идеологии находятся проекты по разработке продукции под конкретного заказчика. Они могут быть ориентированы на корпоративную символику, как у «Полет-Хроноса», которого наличие собственных производственных мощностей избавляет от понятия «минимальная партия» и дает необходимую гибкость, или возможность разработки одной единицы часов с уникальным дизайном или механизмом. Denissov, Чайкин, TimeLounge Manufacture дают клиенту то, что не могут дать именитые швейцарские мануфактуры: ощущение причастности к процессу создания часов.

Опыт самых разных рынков показывает, что продукты с четко определенной нишевой направленностью могут иметь очень длинный жизненный цикл, особенно при увлеченности вопросом своего хозяина. Они востребованы до тех пор, пока имеется сама ниша. А значит, все перечисленные проекты имеют неплохие перспективы.

 

 

Однако некоторым нашим компаниям стало уже тесно в своей нише. Это, прежде всего «Волмакс» со своими марками «Авиатор», «Штурманские», «Буран». Кстати, последнюю нужно писать уже иначе — Buran, потому, что ее производство россияне передали швейцарской компании: что поделать, качественные часы эффективнее выпускать в Швейцарии. «Авиатор» и «Штурманские» тоже давно переросли границы России. Пока на родине обсуждают, можно ли по качеству и дизайну сопоставить модели «Волмакса» с известными швейцарскими марками, магазины тридцати стран мира уже ответили на этот вопрос. Значительная часть продукции продается за рубежом, поэтому конкурировать «Волмаксу» приходится с ведущими мировыми брендами. О том, что он с этим достаточно успешно справляется, косвенно говорит такой факт: одна из швейцарских компаний уже несколько лет пытается препятствовать продажам «Авиатора» в Европе, инициируя суды о законности использования крыльев на логотипе этой марки. Россиянам это создает проблемы в виде расходов на адвокатов, но приносит моральное удовлетворение: как говорится, боятся — значит уважают.

 

 

Знаком того, что в компании закончился этап становления, стало и недавнее решение «Ники» о проведении ребрендинга. Кстати, в этом году, вместе, с «Мактаймом» и «Волмаксом» она впервые участвовала на выставке BaselWorld. Новые планы включают в себя развитие сети фирменных монобрендовых бутиков, внедрение новых стандартов обслуживания, модернизацию маркетинговой политики компании и серьезные — до миллиона долларов — инвестиции в рекламу, призванные сформировать «Нику» как бренд в сознании конечного потребителя. При таких инвестициях и общей активности компании есть все шансы, что года через 2 — 3 мы получим по-настоящему сильный проект, за продукцией которого магазины будут стоять в очереди.

 

 

Второй миф, от которого полезно отказаться: российские часы имеют низкое качество. Это утверждение перестало быть правдой уже несколько лет назад. «Мы привыкли ругать все отечественное, — говорит Владимир Жулин, — и если у человека сломаются швейцарские часы, он спишет это на случайность или собственную криворукость, а если российские, даже по его вине — будет ругать производителя». Производители понимают это и прилагают значительные усилия к обеспечению качества своей продукции, и в результате сегодня качество российских часов оказывается значительно выше, чем у аналогичных по цене импортных.

Оно достигается более внимательным подбором поставщиков и тщательностью контрольных операций. Для этого «Верный ход» имеет на фабриках по производству компонентов своего представителя, который лично проверяет каждую поставку деталей. ТД «Полет» имеет договоренности с фабрикой по нанесению покрытий, что в случае обнаружения брака на одной модели отправляет обратно всю партию. Чтобы исключить традиционные для китайских фабрик случаи отклонения размеров деталей, «Часпром» для своего «Заритрона» заказывает поставщикам циферблатов и корпусов дополнительный «контроль совместимости». «Слава-Дизайн» и «Верный ход» тратятся на более дорогую, но и более качественную сборку внутри России. Компания «Полет-Хронос» сама целиком производит корпуса, наносит гравировку, рисунки на циферблаты и собирает часы для многих коллег по цеху. Не нужно забывать и о гарантийном обслуживании: например, у «Мактайма» 200 мастерских по всей стране, и не декларативных, а реально работающих.

 

 

Однако надежность — вопрос не только товара, но и отношения владельца к своей покупке. По словам Жулина, лучший клиент отечественных часов — это человек, у которого уже есть штук пять швейцарских, кто не испытывает иллюзий относительно их реального качества и знаком с проблемами, возникающими при необходимости их ремонта или банальной покупают продукцию класса «Авиатор», Denissov. Они же являются заказчиками уникальных моделей, которые предлагает TimeLounge Manufacture. Доля таких клиентов растет, а традиционное отношение к российским часам как товару для пенсионеров уходит в прошлое.

Вообще говоря, кто именно будет клиентом той или иной марки, зависит от заданного производителем позиционирования. Многие из них действительно выбирают сегмент до 2 000 рублей, где предложение импортных товаров крайне ограничено: в этом сегменте лежит основная масса моделей «Заритрона», «Кометы», «Ориона», «Славы». Разумеется, основной покупатель таких часов живет не в столицах.

А у тех марок, кто ориентирован на более современные модели, покупатель совсем иной. Необычная механика «Ориона» привлекает, в том числе и молодежь. «Спецназ» — вневозрастные часы, их покупатели — любители походов и приключений. «Авиатор», «Штурманские» легко встретить на запястье продвинутого менеджера. Механику с ручным заводом от ТД «Полет» покупают в основном люди старшего поколения, но компания регулярно получает заказы к выпускным — значит, молодежь вовсе не потеряна. Таким образом, обсуждая качество и покупателей российских часов, правильнее говорить о качестве покупателей, которых мы для них подбираем.

 

 

Спрос на российские часы есть, но на их пути к покупателю встала торговля. Ритейлеры оказались наиболее инертной категорией людей в цепочке «производитель-потребитель». Формальной причиной того, что большинство из них отказываются работать с отечественными марками, служит высокий уровень брака. Однако еще несколько лет назад магазины благополучно продавали отдельные российские и белорусские марки, уровень возврата по которым достигал 30%, а сейчас, когда реальный уровень качества достаточно высок, отказываются от работы.

«Ритейлеры не хотят работать с отечественными марками априори, даже не вникая в товар, который предлагается, и не пытаясь узнать опыт своих коллег», — говорит Наталья Кувшинова (Romanoff). Между тем реальные цифры продаж российских часов в магазинах вызывают зависть у многих иностранных производителей. Так, по словам Кувшиновой, в универмаге «Москва» уходят до 50 штук Romanoff в месяц. По словам Галины Невзоровой, выручка по брендам ТД «Полет» на одну торговую точку доходит до 100 000 рублей в месяц, а оборачиваемость лежит в пределах 25 — 53% коллекции, меньшие цифры здесь считают поводом для анализа ошибок. При правильном ассортименте и выкладке средняя точка реализует в месяц около 5 штук «Авиатора», что совсем неплохо при коллекции в 30 — 40 штук. В лучших же магазинах продажи в 3 — 4 раза больше. «Конечно, есть бренды, спрос на которые выше, — говорит Володько, — но много ли марок, у которых в магазине в месяц уходит более четырех именно механических часов?»

Хотя в ассортименте новороссийского салона «Эпоха» нет часов «Авиатор» и «Буран», по словам Ии Корнеевой, ей приходилось привозить дорогие модели этих марок под заказ с выставки в Швейцарии — российские часовщики становятся все более активными рекламодателями, и благодаря этому их часы уже неплохо известны покупателям.

Производители не ограничиваются дисплеями, плакатами, сувенирами, подарочной упаковкой, они готовы выделять рекламные бюджеты региональным дилерам. Увы, те не особенно активно их берут. Так, по словам Галины Невзоровой, на предложение ТД «Полет» провести акции в своих городах откликнулись только Курск и Екатеринбург. Здесь, а также в Краснодаре, Новосибирске и Иркутске, компания планирует провести серию акций с бюджетом от 40 до 200 тысяч рублей в месяц. Готовы работать с партнерами и в Romanoff, но, по словам Кувшиновой, предприниматели из регионов не проявляют инициативы, а сама московская компания не обладает знанием ситуации на местах, чтобы спланировать эффективный комплекс мероприятий. Поэтому все ограничивается предоставлением плакатов, каталогов и прочих раздаточных материалов.

 

 

Наиболее активным рекламодателем среди отечественных производителей является «Волмакс» (рассказ о некоторых мероприятиях приведен на страницах этого номера). По словам Дмитрия Колыхалова (Кемерово), именно благодаря активности производителя часы «Авиатор» и «Буран» начали продаваться в первые же месяцы после появления в кемеровских салонах. Другой интереснейший опыт работы по продвижению и марок, и магазинов есть у ТЦ «Слава».

 

 

В нынешней ситуации российские часы во многом зависят от ритейлеров: как те будут позиционировать конкретную марку, такие результаты продаж в данном магазине она и покажет. Потенциал наших брендов очень высок, что доказывает опыт работы торговых точек, специализирующихся исключительно на этом товаре. Об одном из проектов — салоне «Часы «Славы» — мы уже неоднократно рассказывали. Сейчас его клоны работают в Санкт-Петербурге. Примером другого варианта представления отечественных марок может служить расположенный на Арбате магазин «Русские часы». По стилю оформления он больше соответствует бутику престижных швейцарских марок. По словам его владельца Владимира Жулина, несмотря на расположение в туристической зоне, основной оборот генерируют наши соотечественники, в том числе приезжающие из других городов.

Оба магазина базируются на стратегии «лидера в отрасли», то есть формировании имиджа самого мощного оператора. Это требует времени и терпения, зато результатом становится постоянно нарастающий поток людей.

Кстати, и Гранкин, и Жулин скептически относятся к возможности рентабельной работы магазина чисто российских часов в регионах — по их словам, это возможно только в крупных областных центрах. По мнению Жулина, идеальным магазином для тех же «Авиатора» и Denissov станет салон, имеющий хороший набор швейцарских брендов: они прекрасно впишутся туда по уровню качества и цен, будут не конкурировать, а дополнять остальной товар и закрывать пустые на сегодняшний день ниши. Однако попасть в подобные магазины нашим маркам непросто — сказываются и стереотипы владельцев салонов, и давление швейцарских компаний.

 

 

Но вернемся к вопросу про восстановление промышленности: возможно ли оно? Лет 7 — 8 назад импортная продукция занимала 90% российского рынка интерьерных часов. Затем проблемы с качеством, доставкой и таможней вынудили дистрибьюторов прийти к местному производству, и сегодня больше половины продаваемых у нас настенных часов и будильников имеют российское происхождение. Наручные часы вряд ли повторят этот путь в полном объеме — в шкале ценностей покупателя слишком велика доля бренда. Однако некоторые тенденции говорят, что доля российского участия в часах в ближайшее время будет возрастать.

 

 

Стремление компаний-владельцев брендов к дифференциации своей продукции в последние годы стало одним из ведущих трендов в этом сегменте. Ситуация, когда несколько фирм заказывают продукцию у одного и того же поставщика, и в итоге часы отличаются лишь надписью на циферблате и ценой, не выгодна никому. По словам Владимира Жулина, заходя к нему в магазин, китайцы иногда показывают пальцами и на некоторые российские бренды и смеются, узнавая свою продукцию. Поэтому компании стремятся разрабатывать свои варианты дизайна или увеличивать число операций, производимых в России.

Другой силой, подталкивающей к увеличению «степени локализации», является ситуация в Китае. Экономический кризис и политика КПК привели к резкому сокращению количества часовых фабрик и росту стоимости их продукции. Сроки выполнения заказов растянулись до 150 — 180 дней, растет цена, сложнее стало обеспечивать качество. К тому же размещая небольшие по китайским меркам заказы, российские компании оказываются в хвосте очереди. Все это вынуждает их задумываться о том, чтобы выполнять ряд чисто производственных операций на родине. Пока их останавливает дороговизна проектов, но если ситуация будет ухудшаться и дальше, то другого пути просто не останется.

Ну и третий фактор — государство. «В принципе, ничего невозможного в восстановлении отрасли нет, — комментирует вопрос Володько, — сумели же мы создать мощную промышленность в голодных 30-х на абсолютно пустом месте. Сейчас потенциал для этого намного выше, чем тогда». В 30-х производство часов создавалось в ответ на нужды обороны и индустриализации. Не секрет, что сейчас постепенно возрождается забытое понятие «оборонзаказ» — вернулся он и на предприятия, сохранившие, как «Мактайм», «Восток», «Полет-Хронос», помимо дизайн-бюро еще и станочный парк. Вроде бы, приняты документы, согласно которым механические часы должны войти в состав экипировки российского солдата — в рамках этой статьи можно порадоваться за нашу промышленность. Министр обороны заговорил про гироскопы — значит, часовщики без дела не останутся. Некоторым производственным предприятиям удается получить от государства субсидии на обновление оборудования: например, московское правительство почти наполовину профинансировало «Полет-Хроносу» покупку пятикоординатного станка ЧПУ.

В общем, в отношении между государством и производственными предприятиями произошел некоторый перелом. Возможностей создать промышленность, которую в той же Швейцарии именуют вовсе не часовой, а микромеханической, у нас сейчас действительно больше, чем в 1930-х. Будем надеяться, что в какой-то момент к этим возможностям добавится и осознание потребности. Тогда сохраняемые сегодняшними компаниями традиции опять окажутся востребованными.

Пока же наша отрасль похожа на французскую — ее основу составляют сборочные проекты. И это тоже не так уж плохо: благодаря им мы имеем пусть не на 100% российские, но интересные и все более востребованные часы.