Созданный пять лет назад фонд FHH превратился сегодня во вполне серьезную организацию. Как он устроен, каковы его реальные цели и приоритеты в работе? Об этом мы расспросили директора фонда по развитию Паскаля Равессу

Господин Равессу, первый вопрос я хотел бы задать о вашем фонде и его целях. Официальной задачей FHH является продвижение высокого часового искусства. Но иногда кажется, что фонд продвигает отдельные бренды. Почему?
Для начала разрешите вас поблагодарить за предоставленную возможность рассказать о нашем фонде и объяснить его необходимость. Как вы понимаете, концепция высокого часового искусства не имеет четкого определения, Именно во избежание необъективности мы создали независимый комитет, своего рода правление, которому принадлежит решение о причислении бренда к высокому часовому искусству.
Например, нас иногда спрашивают, почему бренд Ebel не является членом фонда. Мы отвечаем, что эта компания не обращалась к нам с такого рода предложением. Хотя лично я считаю, что Ebel достоин быть участником фонда высокого часового искусства, и мы будем заниматься этим вопросом, – возможно, в следующем году сделаем ей предложение вступить в фонд.

Случалось ли такое, что вы отказывали во вступлении в фонд некоторым брендам?
Да, конечно!

А каким именно?
Я не хотел бы называть имена. Могу сказать, что несколько раз мы отказывали маркам, в продукции которых велика доля часов с немодифицированными калибрами ETA. Я ничего не имею против этих механизмов. Но дело в том, что их использование определяет и эстетический уровень часов, и степень сложности, и многое другое, что отличает просто хорошую продукцию от прекрасной.

Но, скажем, Baume & Mercier тоже использует преимущественно ЕТА, но является членом FHH...
Я считаю, что марка Baume & Mercier доказала, что может являтся участником фонда высокого часового искусства, а, принимая во внимание последние изменения  в марке, – тем более.
Еще меня часто спрашивали о Tag Heuer. Действительно, 90% производимой этой компанией продукции не могут отвечать требованиям высокого часового мастерства. Однако они разработали некоторые поистине креативные способы отображения времени, сделали хронограф, замеряющий интервалы с точностью до 1/10 секунды, проводят много исследований и разработок. Конечно, они не могут пока сравниться с такими производителями, как Patek Philippe или Vacheron Constantin, но они делают большие шаги на пути к этому.
Хотел бы еще раз отметить, что у высокого часового искусства нет четких границ, и оно определяется различными критериями. Так, хорошо известная марка Chanel не производит собственных механизмов, но, тем не менее, выпускает потрясающие, неповторимые часы. Никто же не станете ожидать, что машина от Ferrari будет состоять из деталей, 100% произведенных Ferrari?

А как насчет Rolex, Franck Muller, Swatch Group или Seiko? Они могли бы стать членами вашего фонда?
Критерии высокого часового искусства определяются правлением, и им отвечают, например, некоторые бренды, входящие в состав Swatch Group: Blancpain, Breguet, Omega, Jaquet Droz. Если Rolex и Franck Muller захотят стать нашими партнерами, им нужно всего лишь обратиться к нам, а сами мы не можем их принуждать. Представители компании Rolex, например, заявили, что не принадлежат к высокому часовому искусству. Этот бренд определяет себя как «массовый продукт класса люкс». Это их выбор, и мы его уважаем.

Есть ли у фонда какие-то дополнительные условия к своим членам? Любая компания из любой страны может стать членом вашего фонда, если она производит «правильные» часы, или существуют ограничения?
Да, разумеется, дело не только в продукции. Наш манифест на сайте показывает, что существуют критерии как для продукции, так и для самого бренда, его истории, духа, креативности и т.д.
Я уверен, что за пределами Швейцарии есть великое множество замечательных претендентов. Например, вы упомянули Seiko – месяц назад я встречался с главой отделения международного маркетинга этой компании, Шу Йошино. Seiko прославились «демократизацией» времени, они изначально предлагали часы для всех и каждого, но затем компания стала ориентироваться и на другой сегмент рынка – люксовый. Сейчас они производят модели очень высокого качества. Обратная ситуация произошла с брендом Breguet, например. Их первыми клиентами были короли и их приближенные, но со временем они стали выпускать модели доступные не только двору. Возвращаясь к вопросу о Seiko могу сказать, что на сегодняшний день марка выпускает топовые модели, обладающие, как мне кажется, очень высоким качеством и способные сравниться с продукцией участников фонда. Однако дух, дизайн и отделка часов не всегда вписываются в нашу концепцию. Поэтому сегодня  есть мнения как за, так и против принадлежнасти Seiko к высокому часовому искусству. Должен отметить, что двери нашего фонда открыты, и не сегодня-завтра в него может вступить какой-нибудь китайский бренд, который своей работой доказал, что достоин принадлежать к FHH.

Одна из ваших программ направлена против поддельных часов, вы занимаетесь антипиратской рекламой, создали специальный сайт. Но в России я пока не чувствую реальных проявлений вашей деятельности, в то время как проблема контрафактных часов в нашей стране очень серьезна: существует море магазинов, как в интернете, так и в оффлайне, которые торгуют такими товарами. И ваши рекламные кампании не помогают решить эту проблему.
Да, мы знаем. Обсуждение этой проблемы активно ведется внутри фонда. Вопрос в том, можем ли мы, и главное, стоит ли нам начинать антиконтрафактную кампанию, является ли это частью предназначения фонда. И мы решили, что несмотря на трудность задачи, работать над ней просто необходимо. Это необходимо в первую очередь для имиджа наших марок. Ведь рынок поддельной продукции подрывает имидж, доверие к брендам. Наша кампания «Фальшивые часы для фальшивых людей» пытается донести до покупателей мысль о том, что если ты приобретаешь подделку, то ты сам такая же подделка. Суть кампании в том, чтобы объяснить, что покупая такие часы, ты совершаешь преступление. Некоторые рассуждают так: «Зачем я буду платить 20 000 за Hublot, если я могу приобрести почти то же самое за 500?» Они не осознают, что покупая контрафакт, они помогают организованной преступности, что за этими сомнительными производителями скрывается проституция и деятельность по отмыванию денег. Эти виды криминала финансируются, в том числе из кармана контрафактного бизнеса.
Мы боремся с подделками рекламой, Федерация швейцарской часовой промышленности действует на местном правовом уровне, противодействуя импорту и экспорту поддельных продуктов. Противостоять криминалу тяжело, поскольку это требует значительных затрат. Отдел по защите интеллектуальной собственности Richemont уже многие годы ведет борьбу с этой проблемой. Это обходится им очень дорого, но как только удается устранить одну сетью, на ее месте тут же появляется другая. Несколько лет назад в отделе работали три человека, а сегодня их уже 20! Но даже они не могут справиться с ситуацией, и рассматривается вопрос об удвоении числа сотрудников.
К сожалению, юридическая работа по борьбе с подделками может вестись только самим брендом, мы не имеем механизмов решения проблемы на этом уровне. Мы в можем воздействовать только на моральную сторону проблемы. Так, в настоящее время фонд готовит очередную кампанию, детали которой пока держатся в секрете. Скажу только, что ее  суть состоит в описании двух путей производства часов. Первый – это швейцарская мастерская в городе Вальжу, где мастер создает часы, второй – где в некоем гараже ребятишки собирают из непонятных деталей поддельные образцы. Цель кампании показать не только незаконность, но и аморальность процесса производства контрафактной продукции.

Есть ли у вас какие-либо данные о размерах рынка контрафактных часов?
По данным Федерации швейцарской часовой промышленности, он составляет 5 миллиардов франков.

Но это невозможно, это же треть всего швейцарского часового экспорта!
У меня нет под рукой точных цифр, но насколько я помню  рынок подделок составляет 10–15% от официального бизнеса. Конечно, это приблизительные оценки, они основываются на информации, полученной от Федерации швейцарской часовой промышленности. Некоторые утверждают, что размер теневого сегмента гораздо больше, я считаю, что 10% от экспорта – вполне реальные данные.

В России ни один бренд не предпринимает усилий для того чтобы победить контрафактный бизнес. И каждый раз, когда я задаю об этом вопросы производителям, слышу в ответ одно и то же: «Мы не чувствуем угрозы со стороны черного рынка, потому что у него другие каналы дистрибуции».
Лично я считаю, что это неправильный подход. Несмотря на то, что у теневого бизнеса есть свои каналы распространения, его деятельность затрагивает каждого. И дело не в коммерческом аспекте, а в моральном, этическом, идеологическом. Проблема сегодня состоит в том, что качество подделок настолько высоко, что их уже не возможно отличить от оригинала.
К примеру, клиенты приобретают Hublot, Rolex, Cartier, по выгодной цене, не подозревая, что покупают контрафакт. А в итоге, когда часы ломаются, а они ломаются, клиент просто теряет доверие к бренду, он и не догадывается, что был обманут. В следующий раз, прежде чем купить часы, он подумает, стоит ли ему это делать. А ведь в этом – в потере доверия – и заключается самый страшный вред, который контрафактная продукция наносит часовому бизнесу.

Помню, в Китае меня удивило наличие не самих фальшивых часов, а целых каталогов подделок!
Да-да, я их тоже видел! Это целая индустрия. И чтобы побороть ее, нужны финансовые средства, мы должны работать на каждом рынке, а уж на китайском– обязательно. Наш фонд ведет активную работу уже в течение пяти лет, На различных конференциях я пытаюсь объяснить  коллекционерам, что нельзя покупать подделки. Кажется, уж они-то должны это понимать, но понимают немногие.

Здесь вы затронули финансовый вопрос. Каковы источники финансирования фонда?
Мы финансируемся за счет взносов членов фонда. Каждый бренд, желающий стать нашим партерном, должен вносить 60 000 CHF в год.

Но при этом вы еще и ведете коммерческую деятельность. Например, проводите выставку SIHH.
Мы являемся техническими организаторами данной выставки, но все решения по ней принимает правление. У фонда нет задачи получить коммерческую выгоду, однако все затраты должны окупаться.

Раз уж вы организовали эту выставку, то почему бы не пригласить к участию в ней все бренды, которые состоят в вашем фонде? Планируете ли вы увеличить количество экспонентов?
Как я уже сказал, мы организуем выставку, а решение по ее участникам принимает правление фонда.

Что вы думаете об идущей параллельно SIHH выставке Geneva Time Exhibition?
Я был на GTE несколько дней назад. Мне кажется, хорошо, что есть разные выставки, демонстрирующие продукцию различного уровня. У GTE, как и у SIHH есть своя аудитория, и на мой взгляд было бы более эффективно организовывать эти мероприятия как дополняющие друг друга, а  не как конкурирующие между собой.  Такая организация была бы удобна как нам, так и нашим посетителям, которые сегодня вынуждены тратить много времени для того, что бы побывать на нескольких мероприятиях. Но политику выставки определяет правление, а фонд, как организатор, следует его решениям.

Опубликовано в журнале "Часовой Бизнес" №2-2011