Г-н Раффи часто отказывает клиенту "по философской причине", а для того, чтобы приобрести некоторе модели Bovet, от покупателя требуется пройти специальное собеседование на мануфактуре...

Ваши отец, дед и вы – известные коллекционеры антиквариата и старинных часов...
Я родился между огромной коробкой сигар и часовой коллекцией моего деда (он увлекался преимущественно карманными часами). Так что я вырос в атмосфере любви к механизмам и деталям. У моего деда, между прочим, было 12 карманных китайских Bovet.

В моей личной коллекции 17 марок, из которых четыре когда-то вызывали во мне трепет. Но я прекратил покупать все прочие марки, после того как в 2001-м познал Bovet. На то были причины. Когда я купил свои первые часы в 24 года, их производитель выпускал всего 4100 пар в год. Для меня как коллекционера та покупка имела смысл. Я был одним из всего 4100 человек в мире! Но сейчас тиражи этой марки выросли в десятки раз – а мне неинтересно коллекционировать общедоступное. Роскошь для меня – это предметы, выпущенные вручную крайне ограниченным тиражом. И сегодня лишь Bove отвечает заданным стандартам.

Впрочем, марку я нашел случайно. В 1999-м дочь попросила меня уделять ей больше времени, я послушал ее и бросил свой химический бизнес. А тут как раз мой банкир рассказал, что продается Bovet. Я поехал в Швейцарию, увидел работу этих часовщиков и наконец понял, что такое haute couture в часах, что такое патриархальные ценности швейцарского часового дела, главная из которых – искусство. Это была любовь с первого взгляда. Я решил, что буду выпускать не более 2000 часов в год и их обладатели почувствуют себя членами уникального закрытого клуба.

Вы сами разрабатываете все модели Bovet. От чего вы отталкиваетесь, от функции или дизайна?
Это неразрывные понятия, и я не вижу между ними разницы. Мое кредо – внимание к деталям и хороший вкус. Деталь в данном случае соответствует функциональности. То, как ты собираешься украсить, отполировать, гравировать, завершить каждую составляющую часов,– это и есть дизайн. Привнесенные украшения могут на миллиметр уплотнить или уменьшить деталь – и часы перестанут работать.

Задача настоящего часовщика – сделать так, чтобы дизайн точно соответствовал функции. Вот пример – чтобы придумать новые часы, мне нужно меньше часа. Но у меня есть готовые макеты, в которых я не вижу всего одной детали, и эти макеты дожидаются моего озарения по шесть лет. Я не выпущу часы, пока не захочу носить их на собственном запястье.

И мне все равно, что каждый год часовщик должен представлять три новинки. Я могу представить шесть или всего одну – но она будет совершенна.

Какова ваша любимая декоративная техника: клуазоне, эмаль, гравировка или перламутр?
Это зависит от модели. Я не поставлю клуазоне на турбийон. Клуазоне я поставлю на часы с автоматическим ходом, потому что перегородчатая эмаль должна занимать весь циферблат.

Вот, например, наши часы с тигром – его рисуют вручную под микроскопом три недели. Конечно, от этого портрета ничего не должно отвлекать. В турбийоне механизм должен быть виден – для него больше подходит открытый корпус и украшения в виде гравировки.

Перламутр очень хорош для женских часов. Я лично отбираю раковины и слежу, чтобы все слои перламутра были идеально ровными – ведь при разном освещении часы должны выглядеть одинаково хорошо.

Правда ли, что для покупки некоторых моделей Bovet нужно пройти собеседование на мануфактуре?
О да! Я расскажу вам легенду. В 2002 году – я как раз изготовил свой первый минутный репетир с эмалированным портретом сибирского тигра – ко мне пришел коллекционер. Мы проговорили два часа, он оказался большим знатоком, но в конце беседы заявил: "Хорошо бы поплавать с этим минутным репетиром". Я был шокирован и отказался продать ему часы. Я сказал: "Да, они водонепроницаемые, но назовите мне хоть одну причину взять их с собой в бассейн. Вы что, собираетесь слушать их звон из-под воды? Ведь это не часы, а предмет искусства". Коллекционер ушел. Но через полгода он вернулся и купил тот самый минутный репетир. Он сказал: "Полгода назад я считал иначе, но сегодня вижу, что вы правы. Мне нужно было научиться носить Bovet".

Вы отказываете клиентам?
Да, часто. Во-первых, мы не можем выполнить так много заказов. Во-вторых, я отказываю по философским причинам. Я не возьмусь за уродливый заказ. Например, нельзя смешивать изумруды, рубины, бриллианты и сапфиры на одном корпусе – это убьет чистоту часов. Если человек ищет коды для социальной самоидентификации – ему не в Bovet. Мы работаем для образованных людей, владеющих искусством жить.

Вы откажете человеку из-за его репутации?
Нет. Кто я такой, чтобы судить других и верить сплетням? У меня никогда не возникало подобных вопросов к коллекционерам Bovet.

Более половины часов вы выпускаете в одном экземпляре. Сколько из них придумывают клиенты, а сколько вы?
Клиенты придумывают около 60 процентов из них. Получив такой заказ, долгие месяцы мы обсуждаем его решение с клиентом. Если речь идет о рисунке животного, это довольно быстро: обсуждаются цвета, сюжет, ландшафт – и все. Но когда речь заходит о портрете... Мы получаем фотографию, высылаем заказчику эскиз, получаем ответ о том, каких недостатков внешности не должно быть на портрете. Обычно наши мастера хотят отразить всю правду. Здесь моя работа – объяснить мастеру, что часы должны радовать заказчика. Значит, нужно показать его без морщин и с более смеющимися глазами. Чего стоит только утвердить оттенок кожи!

Ко всему прочему клиент должен остаться доволен механизмом. 20 лет назад коллекционеры покупали часы импульсивно. Сейчас, напротив, они много читают, разбираются в механизмах, знают особенности часовых регионов Швейцарии. Одним словом, часы на заказ – это куча работы. Но все труды окупает та секунда, когда клиент получает свои часы и улыбается.

Вы все еще закупаете механизмы на стороне?
Свои механизмы мы начали выпускать год назад, но часть все еще закупаем. Но через десять лет мы планируем выпускать все механизмы самостоятельно.

*По материалам КоммерсантЪ

Автор: При перепечатке активная ссылка на источник обязательна
При перепечатке активная ссылка обязательна