Тридцать лет назад Франко Колоньи помог вытащить из кризиса марку Cartier. Сегодня его цели стали еще масштабнее: сохранить для потомков понятие Haute Horlogerie.

Тридцать лет назад Франко Колоньи помог вытащить из кризиса марку Cartier. Сегодня его цели стали еще масштабнее: сохранить для потомков понятие Haute Horlogerie.
Коренной миланец, историк искусств, журналист, профессор, в 1973 году доктор Франко колоньи поддался на (как он ее сам называет) "авантюру" и возглавил направление Must de Cartier Italie. так он стал одним из основателей концерна Richemont SA в его современном виде. В свое время доктор колоньи был исполнительным директором Richemont, президентом Cartier International, президентом и администратором SIHH, президентом Vend me Italie, президентом Cartier Suisse и занимал еще множество ключевых постов. Сегодня доктор колоньи является главой Фонда высокого часового искусства (FHH), основанного им в конце 2005 года. И он по-прежнему остается одним из главных идеологов Richemont.

Доктор Колоньи, мой первый вопрос относится к легендарной коллекции Must de cartier, которая буквально вытащила марку из кризиса в 70-е годы. Насколько я знаю, у ее истоков стояли алан-Доминик перрен и вы. Не могли бы вы как создатель Must рассказать, как она появилась и в чем заключался секрет ее успеха?

Вопрос очень уместный, потому что именно сейчас я пишу об этом книгу. книга посвящена истории Cartier, о которой я уже немало написал, но впервые я рассматриваю и достаточно недавние коллекции, такие как Must de Cartier. когда книга выйдет в печать, я надеюсь, вы сможете прочитать об этом более подробно, а сейчас я могу в двух словах вам объяснить, что же происходило в те годы. Понимаете, в 60-е увлечение новыми материалами и новыми технологиями вступило в настоящую конфронтацию с традиционными культурными ценностями. Люди не хотели больше стремиться к какому-то идеалу, они хотели, чтобы идеалы пришли к ним. Фактически нам надо было сделать шаг от элитарного производителя к международной марке с развитой системой маркетинга, что мы и сделали. Мы адаптировали легендарные модели, сделав их универсальными. Например, впервые в истории марки мы сделали сет Collection Louis Cartier, в котором одна и та же модель предлагалась в мужском и женском варианте исполнения. Более того, сделали так, чтобы все часы Cartier одновременно появлялись в бутиках на пяти континентах. Были и некоторые нюансы с учетом регионов. Например, мы выпустили специальную версию Cartier Tank, ориентированную на южно- и североамериканский рынки. Я считаю, что модель Tank L.C., созданная в рамках коллекции Tank Must, была одной из величайших удач марки. Притом что ее цена не превышала 500 долларов, она была оснащена одним из лучших американских кварцевых механизмов, а ее дизайн от очертания корпуса до циферблата и браслета в точности воспроизводил легендарный стиль Дома. так мы не только подняли продажи, но и вернули в общество стиль Cartier, снова сделали его актуальным.

Вы знаете, трудно не заметить параллели того, что происходило в Cartier тогда, с тем, что происходит сейчас: снова завоевание латиноамериканского рынка, представление классических моделей в современной трактовке… Вы считаете, что образ Cartier сегодня опять нуждается во встряске? или в изменении ценовой политики?

Дело совершенно не в новой цене, новых механизмах или новых рынках. На самом деле то, что происходило с Cartier тогда, и то, что, возможно, происходит сейчас, я бы назвал кристаллизацией. если марка обладает истинными ценностями, которыми являются легитимность и идентификация, я считаю, что все, что нужно сделать для успеха, - показать эти ценности покупателям. А ответ на вопрос "как это сделать" уже зависит от состояния общества и его потребностей, поэтому каждый раз приемы могут быть разными. Что касается цены, я считаю, стоимость не влияет на ценность продукта.

А почему вы не рассматриваете цену как категорию ценности? В конце концов часовое и ювелирное искусство - это не живопись, где из куска бумаги и дешевых красок можно создать шедевр. В индустрии Luxury все имеет цену, иначе она бы так не называлась.

Поскольку часы и ювелирные украшения - это предметы, в которых качество играет непоследнюю роль, то здесь, безусловно, важен материал, из которого они произведены. Более того, в данном случае материал сам по себе воплощает красоту и ценность: я имею в виду драгоценные материалы и камни. Но люди покупают часы не только за золото. На самом деле, если они видят в марке легитимность и узнаваемый стиль, они в первую очередь отдают деньги именно за это, притом платят ту цену, которую считают уместной.

Cartier была первой маркой, которую приобрела Richemont, и с тех пор компания всегда работала только с теми Домами, у которых есть история. почему вы никогда не пытались запустить собственный брэнд, например, "раскрутить" молодого талантливого дизайнера или часового мастера?

Я вам уже говорил: наследие и преемственность мы считаем величайшей ценностью в часовом и ювелирном искусстве. Я не говорю, что современные марки ничего не стоят или что они не интересны. Но они не интересны Richemont, это не наша философия. Да, некоторые брэнды Richemont вполне современны, но у каждого из них есть прошлое, в котором была великолепная идея. к примеру, возьмем Panerai: короткий яркий взлет, а потом почти полвека забвения. Но сама идея марки стоила того, чтобы ее возродить. И как вы можете говорить, будто нам не интересны молодые талантливые дизайнеры? Мы работаем со многими дизайнерами. Просто не все из них настолько стремятся к саморекламе, как вы думаете. Продолжать линию легендарного наследия, находить его новые воплощения - это тоже большой труд и для этого требуется талант. Посмотрите хотя бы, что делает для Richemont ее креативный директор Джампьеро Бодино.

По образованию вы историк искусств, обладатель докторской степени, долгое время были связаны с театром, журналистикой, преподавали в Миланском университете. Почему же в итоге вы занялись не чистым искусством, а утилитарными вещами, аксессуарами?

Потому что в 70-е чистое искусство стало доступно каждому, а ювелирные украшения все еще ассоциировались с аристократами, знаменитостями и миллионерами. Это было ново и интересно: попробовать сделать так, чтобы ювелирные шедевры, не утратив своей ценности, стали доступными каждому, у кого есть вкус. Я очень демократичен (смеется).

Сегодня Cartier, похоже, двигается в прямо противоположном направлении, снова уходит от простого покупателя к миллионерам и знаменитостям.

Вы говорите о тех роскошных уникальных часах, которые вам демонстрируют здесь на Женевском салоне? Но это не более чем демонстрация, вещи для доказательства того, что марка - лидер в ювелирном искусстве. Cartier создает модели со сложными уникальными механизмами, чтобы показать свои возможности. Но не они считаются "специализацией" марки. Если вы зайдете в бутик Cartier, вы увидите там и там и те простые лаконичные вещи в стиле Cartier, которые люди покупают, чтобы носить.

Почему люди должны по-прежнему выбирать стиль от Cartier? Ведь сейчас спектр ювелирных и часовых марок огромен?

Я бы сказал, что сейчас каждый день появляется новая марка. Но у большинства из них век не долог. Выбор становится больше, но и люди становятся все более разборчивыми.

И для того чтобы отделить марки с истинными ценностями от однодневок, вы основали свой фонд высокого часового искусства (Fhh)?

Тема Haute Horlogerie сейчас очень популярна, предложение становится все больше, но я не собираюсь заниматься никакой селекцией. Да, действительно, марки, которые задумываются как сенсация, скоро исчезнут, они и не рассчитаны на долгий срок жизни. Но, что более опасно, сейчас размывается граница Haute Horlogerie, появляется столько новой информации, новых идей, которые мгновенно подхватываются обществом. Я не говорю, что это плохо. Просто для того чтобы сохранить наследие для потомков, надо четко разделять, что такое классическое Haute Horlogerie, а что нет. В этом и заключается задача Фонда.

Но ведь раньше у вас была ассоциация, которая объявляла те же цели. в чем ее отличие от Фонда?

Ассоциация - это не более чем клуб единомышленников на добровольных началах. Мы могли только собираться вместе и решать, что хорошо для нас, обсуждать наши проблемы и планы их решения. Фонд - это уже отдельный орган, который может заниматься активной деятельностью вне круга обязанностей ассоциации.

Какими же способами вы собираетесь сохранять в обществе культуру настоящего haute horlogerie?

Мы будем организовывать всевозможные акции и специальные проекты, рассказывающие людям о культуре часового искусства. В июне начнет работать наш сайт, затем мы планируем выпустить книгу, посвященную самым известным часовым мастерам. В наших планах есть и Россия: в 2007 году мы планируем устроить большое мероприятие в Историческом музее.

Насколько я понимаю, в вашем Фонде состоят марки Richemont, а также Audemars Piguet и Girard-Perregaux. а еще кого-то вы можете пригласить в Фонд, если решите, что он соответствует духу haute horlogerie?

Нет, вы неправильно меня поняли. сейчас вы как раз говорите об ассоциации марок, к которой Фонд не имеет никакого отношения. Он был основан не компаниями, а людьми: Джино Макалузо, Жасмин Одемар и мною. И мы не утверждаем, что именно наши марки являются единственным и неповторимым Haute Horlogerie. Просто мы - компетентные люди, которые хотят научить других. Это не имеет отношения к бизнесу, только к культуре.

Не кажется ли вам, что ваш Фонд также стал частью нового модного веяния создания различных обществ часовых мастеров: например, time aeon или исследовательская группа scG, организованная Patek, swatch Group и Rolex. Почему всем так вдруг захотелось кооперироваться?

А вы посмотрите на историю часового дела в Швейцарии: оно развивалось только потому, что отдельные мастера объединялись в цеха, те - в ассоциации и так далее. Только сообща получалось добиваться лучших результатов. Мастер набирал учеников, они становились его последователями и основывали целое направление, разрабатывали новый стиль. Это совершенно нормальный процесс для искусства, зависящего от мастерства человека. Но потом появились брэнды, которые уже стали объединяться на основе бизнес-стратегии, а само производство отошло на второй план.
Мне кажется, сейчас происходит какая-то интуитивная попытка вернуться к истокам, вернуть ощущение, что люди занимаются не только бизнесом, но и искусством, ремеслом (даже если это касается исследований новых материалов), и поэтому они объединяются, чтобы почувствовать себя единомышленниками, а не только конкурентами.

А, кстати, как вы сами относитесь к новым материалам и новым технологиям в производстве механизмов?

О, я думаю это очень интересная тема. Но с одним исключением: мы должны все равно основываться на человеческом разуме, а не на технологических разработках. Суть часового механизма в том, что он создается человеческой мыслью и человеческими руками, и это главная ценность, которую он пронес через века. Вы можете сделать суперспираль, но механизм должен быть сделан традиционно - часовым мастером.

А зачем? ведь машины однозначно все делают лучше?

А что бы вы сами хотели иметь? картину или фотокопию с картины?

Да, но живопись не осуществляет практическую функцию.

Я могу точно сказать, что и в часах сегодня практическая функция вторична. И попытки создать все более и более точные механизмы, основанные на высоких технологиях, приведут в тупик. А ручная работа - это непреходящая ценность. Часы - это в первую очередь украшение, а во вторую - созданный человеком элемент природной красоты. Вы знаете, почему люди всегда будут покупать часы? Потому что человек балансирует на грани между философом и хищником. С одной стороны, людям нравится любоваться красотой природы, с другой стороны, они хотят подчинить ее и обладать ею. Все великие художники и мастера всегда манипулировали этой двойственностью (смеется).

Сегодня часовые производители могут сделать с часами практически все, что и не снилось их предшественникам. Куда, по-вашему, будет развиваться часовое искусство, если вы отрицаете путь высоких технологий?

Повторение, повторение и еще раз повторение. В новой интерпретации, с новым дизайном, может быть, с новыми материалами и технологиями. Но суть будет одна и та же. Часы все-таки ограничены циферблатом и механизмом, и что бы вы ни делали, вы не можете исключить эту часть.

Вы считаете, что это хорошо? Это ведь не похоже на развитие, скорее на застой.

Нет, если часовым искусством будет управлять человеческий разум. Только он может разглядеть в привычной вещи что-то новое и оригинальное и воплотить это.

Как вы думаете, возможно ли появление развитого часового искусства где-нибудь, кроме Швейцарии?

Безусловно, да. Сегодня Швейцария действительно является центром часового мира, потому что здесь есть опыт, наследие и талантливые мастера. Даже мастера из другой страны сейчас едут в Швейцарию, потому что здесь есть условия для работы. Например, Япония тоже имеет развитое производство, но их идеи основаны на технологиях, а не на искусстве. Но я не исключаю, что через несколько лет, например, в Китае появится своя марка Haute Horlogerie - я думаю это вполне возможно.

А что вы думаете о независимых часовых мастерах, например, ACHI?

Их роль очень важна. Потому что они свободны и креативны. Это не стиль Richemont, но я этих людей искренне уважаю и восхищаюсь тем, чего они достигли.

Если в ваш Фонд обратится молодой талантливый часовой мастер, вы ему поможете?

Вы имеете в виду финансово? Нет. Мы не ставим своей задачей находить таланты и спонсировать их, чтобы они раскручивали свой брэнд или нашли хорошую работу. Мы можем только сказать ему, правильно он все делает или нет. Задачей фонда не является продвижение бизнеса молодых талантов. Наша цель лежит в области культуры общества.

И последний вопрос, dottore Колоньи. Какова сегодня ваша позиция в Richemont?

Я - динозавр (смеется). Моя роль в Richemont очень проста. Я показываю молодым сотрудникам, что им есть чем гордиться.

Опубликовано в журнале "Часовой Бизнес" №3-2006

Портал профессионалов часового бизнеса TimeSeller.ru
При перепечатке активная ссылка обязательна

Теги: 3-2006