Pierre Lannier
Французские часы уверенно завоевывают российский рынок. Каждый сезон в наших магазинах появляются две-три новые марки, представляющие знаменитую французскую формулу успеха «шарм+креатив+умеренная цена». Одним из первых имен, которое узнал и полюбил российский потребитель, было Pierre Lannier. Об истории марки, а также о ее последних достижениях рассказывает президент и основатель компании Пьер Бургэн.
Французские часы уверенно завоевывают российский рынок. Каждый сезон в наших магазинах появляются две-три новые марки, представляющие знаменитую французскую формулу успеха «шарм+креатив+умеренная цена». Одним из первых имен, которое узнал и полюбил российский потребитель, было Pierre Lannier. Об истории марки, а также о ее последних достижениях рассказывает президент и основатель компании Пьер Бургэн. — Pierre Lannier интересна историей своего возникновения. Насколько я знаю, еще до появления Swatch вам пришла в голову идея производить недорогие часы с кварцевым механизмом, которые бы выделялись ярким и несколько провокационным дизайном. Почему вы решили создать Pierre Lannier?
— Вы знаете, я думаю, это закономерно, что подобного рода часы первыми появились именно во Франции. В отличие от швейцарцев мы всегда относились к часам как к украшению. А украшение обращает на себя внимание только благодаря оригинальному внешнему виду. Кроме того, известно, что часовая промышленность в ХХ веке никогда не была приоритетной для нашей страны. Поэтому знаменитый «кварцевый кризис» нас совсем не коснулся, а французы с энтузиазмом стали покупать японскую и гонконгскую продукцию. Все же знают, что мы — люди достаточно прижимистые, и цена для нас играет не последнюю роль. (Смеется.) Так вот, в 70-е у меня был успешный бизнес — я продавал во Франции азиатские часы. И видя их популярность, я подумал: а почему во Франции нельзя наладить выпуск часов той же ценовой категории? Так в 1978 году родилась марка Pierre Lannier. Это оказалось и выгодно, и патриотично, и оригинально, потому что в то время европейские дешевые кварцевые часы казались диковинкой.
— А чем они отличались от гонконгских?
— В том, что они были французские. Первое, к чему я стремился, — все части и механизмы должны были иметь европейское происхождение. Конечно, поначалу достичь этого было очень сложно, и мы использовали японские механизмы, но вскоре нам удалось полностью перейти на европейские комплектующие. Сегодня мы используем только швейцарские механизмы ETA и Ronda и еще французские France Ebauches. Второй важный момент заключается в том, что наши часы воплощают в себе то, что я бы назвал «французским стилем». В чем вообще заключается уникальность французской индустрии? Возьмите, к примеру, одежду, духи или аксессуары — лейбл Made in France ценится не за дороговизну материалов или сложность исполнения, а за то, что французы лучше всех чувствуют моду. Мы создаем новые стили, привносим новые цвета, экспериментируем с формами. Новаторство — наш девиз. Но дело не только в нем. Все, что мы делаем, — вещи красивые, элегантные и легкие. Вам знакомо выражение joie de vivre?
— Жизнерадостность?
— Именно. В нем — вся суть французских вещей, и именно на нее сделал ставку Pierre Lannier. Наши часы для тех, кто умеет наслаждаться жизнью.
— Ваша страсть к экспериментам выражается в том, что вы выпускаете довольно экзотические модели очень неожиданной и провокационной формы, такие как UFO, Ovo и Eolia. Получается, что Pierre Lannier — это дизайнерский брэнд?
— Не совсем так. Наша продукция рассчитана на самую широкую аудиторию low middle, которая является одной из сильнейших по покупательскому спросу. Средняя цена моделей Pierre Lannier — от 80 до 150 евро. Наши ближайшие конкуренты в Европе — это Swatch и Casio. Поэтому мы не можем позволить себе уйти в дизайн и создавать только то, что будет вызывать восхищение лишь у специалистов. На одного ценителя необычной формы приходятся десятки людей, которым просто нужны качественные красивые, но «вменяемые» часы. Все, что вы перечислили, — это флагманы, модели, которые мы размещаем на постерах и которые попадают в модные журналы, чтобы привлечь внимание к марке. Так, в этом году мы выпустили довольно оригинальную модель Junk и сейчас активно занимаемся ее продвижением. Но кроме нее мы представили еще 300 новых моделей практически на любой вкус.
— Судя по тому, что вы продвигаете, в основном, женские модели, ваш основной покупатель — женщина?
— В общем, да. 65% нашей продукции рассчитано на дам, причем разного возраста, от совсем юных до зрелых. Но у нас есть и достаточно успешные мужские классические часы и спортивные модели. Специфика нашей марки в том, что мы ежегодно весной и осенью представляем новые коллекции. Это непрерывный процесс. У нас постоянно работают 6 штатных дизайнеров, кроме того, мы постоянно приглашаем талантливых художников на контрактной основе. При таком подходе наш модельный ряд постоянно кардинально обновляется, в нем нет «лежалых» моделей, а ведь мы выпускаем порядка миллиона часов в год! Кто чаще покупает новые модные часы за небольшую стоимость? Конечно, женщины. Мужчины относятся к часам несколько иначе.
— Насколько я знаю, во Франции Pierre Lannier продается в крупных супермаркетах вроде Galleries Lafayette или Printemps, то есть в местах основного дамского и туристического шопинга. А в нашей стране эти часы берут на реализацию только часовые магазины, которые торгуют, в основном, японскими и гонконгскими часами. Не хотели бы вы изменить схему дистрибуции марки в России?
— Я плохо знаком с российским рынком. Возможно, у российских покупательниц другой менталитет, и они не привыкли покупать часы к новой блузке и косметике. И все-таки меня вполне устраивает, как марка развивается в вашей стране. Наш оборот составляет порядка 20 млн евро в год. В этом году мы зафиксировали 35-процентный рост бизнеса, и 20% из них пришлись на экспорт. На первом месте для нас уже многие годы остается Япония, но очень хорошие показатели продемонстрировал ближневосточный рынок и Россия.
— Итак, получается, что Pierre Lannier — это экспортер французского дизайна и элегантности за приемлемую цену?
— Мне кажется, вы не совсем меня поняли. Дизайн-бюро — это не весь Pierre Lannier. (Смеется.) Мы не сборочное предприятие, которое только поставляет идеи и получает уже готовую их реализацию на тестирование. Да, мы покупаем механизмы. Но на нашей фабрике в Эльзасе мы сами производим корпуса и браслеты, поэтому наши часы действительно Made in France. И этим же объясняется то, что мы постоянно можем удерживать цену на доступном уровне. Вы же не говорите про Swatch, что это «просто швейцарский дизайн». Вы их покупаете, потому что это хорошие и недорогие швейцарские часы. А Pierre Lannier — это хорошие французские часы.
— А что вы вкладываете в понятие «французские часы»?
— Стиль, шарм, необычность. Их ни с чем не спутаешь, даже классические модели.
— А вы знаете русские часовые марки?
— Почти нет.
— И, тем не менее, может ли быть полезен для России опыт Pierre Lannier? Марки, которая возникла практически из ничего, оттолкнувшись от массовой моды, а не от традиций и мощной часовой индустрии.
— Почему бы и нет? У каждой страны есть свое лицо, своя культура, своя мода, которая может быть отражена в массовых часах. Надо только не пытаться никого копировать, а искать свою собственную изюминку.
Александра НОВИКОВА
Опубликовано в журнале "Часовой Бизнес" № 4-2004
Автор: При перепечатке активная ссылка на источник обязательна
При перепечатке активная ссылка обязательна