Я, конечно, могу рассказать вам о новинках Corum, - смущенно почти прошептала совсем юная пресс – атташе компании Николь Бауме. – Но поймете ли вы мой английский? Может, пригласить кого-нибудь другого? – Конечно, - шучу я. – Мистер Северин Вундерман меня вполне устроит и с изумлением слышу в ответ: «Минуточку, я спрошу, сможет ли он принять вас». И спустя минуту мне становится вовсе не до смеха: «Мистер Вундерман ждет вас».

Лихорадочно взбадриваю личные сведения о Corum и его владельце. Всплывают отрывки: «Часы Corum — это обезоруживающе простые четкие линии, символичность не сложная, но предельно концептуальная, мистицизм и безупречное чувство меры »; «Мода должна следовать за стилем », — любил повторять художник Жан Кокто (кумир Вундермана) »; «Вундерман создает стильные часы, мода на которые возникает сама собой »… Пытаюсь с ходу придумать умные вопросы, но не успеваю: в темных дверях темной комнаты возникает темная немного смешная худощавая фигура человека с большими ушами. Он подходит, неожиданно крепко жмет руку и представляется роковым басом: «Северин Вундерман ». Говорит мэтр так же как и творит: ярко, образно и в то же время очень четко и по сути — ничего лишнего. Я когда принялся в Москве расшифровывать беседу, решил не разбивать текст Вундермана вопросами. Пусть один из лучших дизайнеров мира сам представит свою коллекцию.

Время России

Вообще-то вы, наверное, знаете, что я предпочитаю не иметь дело с посредниками между моей компанией и людьми, которые покупают мои часы. Но в России вынужден строить свой бизнес иначе. Не потому что Россия — нецивилизованная страна. Для меня ваша страна — прежде всего загадка. Я знаю, что продается и будет продаваться в Америке, в Азии, на Ближнем Востоке, но Россия для меня пока непостижима. Однако хочу, чтобы и наш ритейлер, и россияне знали, раз уж мы однажды пришли к вам, это всерьез и надолго. Никогда и нигде мы не руководствовались целью быстренько сорвать куш и сбежать. Вы понимаете? Хорошо понимаете? Не знаю, успею ли я за отпущенное мне время разобраться в вашей стране. Если нет, то за меня это сделает мой сын. В любом случае, Россия — очень важный и интересный рынок для Corum. И повторюсь, именно поэтому мне очень хочется разобраться в ней самому. Надеюсь, мне это удастся.

В 1994 году врачи обнаружили у меня рак и дали срок жизни — один месяц. Первую неделю я плакал, вторую ненавидел все и вся, а на третью подумал: «А ведь из этого можно сделать что-нибудь интересное ». И так увлекся, что не заметил, как 9 лет прошло. Как я создаю часы Меня часто спрашивают: «В чем секрет вашего успеха? » Меня этот вопрос удивляет. Что же такого загадочного в моем творчестве? Делай то, чего никто никогда не делал, делай все, как в последний раз — вот и весь мой секрет. Всегда стараюсь работать с полной отдачей. Уверен: все, что ты отдал в этой жизни, непременно вернется. В конце концов, ради чего же тогда мне было суждено выжить? В успехе часов Corum — не только моя заслуга. Прогресс моей фирмы набрал крейсерскую скорость — не слишком медленно, чтобы позволять волнам раскачивать корабль, и не слишком быстро, чтобы не возникло турбулентности.

Dream team (так Вундерман называет людей, работающих в компании. — Прим. авт.) занимает достойное место в иерархии часового бизнеса, а миллионы проданных часов, — проявление ее силы. Они говорят сами за себя. Из этого и складывается успех. Я не успел закончить школу и не очень жалею об этом. Творческое начало позаимствовал у отца, который был поэтом и художником, владел 11 языками и дружил с Пикассо, Модильяни и многими другими художниками. А деловая хватка, очевидно, досталась мне от матери, которая руководила всеми делами на нашей перчаточной фабрике и семейными финансами тоже. В своем творчестве я ориентируюсь на постулат everything by gut feeling, то есть на шестое чувство. Ну а главный двигатель моего вдохновения — картины художника Жана Кокто. По-моему, Кокто — воплощение креативного духа ХХ века. Он, в свою очередь, говорил, что его картины успешны, поскольку «я стараюсь воспроизводить в своих героях и предметах только те черты, которые придают им уникальность ». Я не могу назвать себя художником. Я преклоняюсь перед ними, но сам, скорее, стилист. Мое творчество — это собрать воедино все лучшее, что подмечено мною у других.

О моделях 2003 года Тема этого года — эпоха позднего Ренессанса, когда людей захватила страсть ко всему необычному настолько, что они принялись создавать дома кунсткамеры, собрания диковинок. Мой друг — швейцарский художник Ганс Эрни тонко объединил в нашем новом стенде на Базельской выставке мрачную мистику средневековья со всякого рода артефактами, показав незримость грани между жизнью и смертью. Ну а как часовщик я потребовал от владельцев бутиков Corum по всему миру оформить интерьер таким образом, чтобы ничего не могло отвлечь людей от часов. Тоже касается и рекламных плакатов. Они могут быть какими угодно. Непременное условие: на очень качественном большом фото должно отражаться мастерство людей, которые отделывали корпус, и филигранная ручная обработка деталей. Второе яркое пятно на фото может быть только одно — логотип Corum, чтобы люди неразрывно связывали высочайшее часовое искусство с нашим именем.

О мистике и дьявольщине

Corum Lucifer Bubble в количестве 666 штук, китайские драконы, выписанные в технике и стиле русских миниатюр на циферблате Classical Heure Sautante, вызывают вопросы, не стал ли я сатанистом. Не стал. Я не могу назвать себя религиозным человеком, потому что не религиозен. Но и не атеист. Я знаю, что Бог есть. И тем не менее никогда не имел привычки ходить каждое утро в церковь, как поступают некоторые люди. Думаете, они ходят общаться с Богом? Ничего подобного. Они ходят выпрашивать у него что-нибудь. А у меня все есть, и мне не нужно ничего ни у кого просить. Я счастлив в этой жизни. Тема дьявола может нравиться или нет — это дело вкуса. Но ведь она волнует не только меня. Почему-то никто не обсуждает опусы на эту тему таких больших дизайнеров, как Галлиано или Готтекс — суперпопулярный сейчас человек в Америке. Дьявольщина актуальна не только в США, но и в Японии. Впрочем, я помню слова моего отца, который говорил: «Пока пресса и люди обсуждают тебя — значит ты в порядке и делаешь то, что нужно. Но как только о тебе перестают говорить, это серьезный сигнал — что-то не так».

Но судя по тому, что вы здесь, что обо мне пишут другие, я на правильном пути. И ничего больше меня не беспокоит. Как я уже сказал, я достаточно эклектичен в своем творчестве. Собираю множество всяческих вещей: картины Кокто, старинные трости, китайские табакерки викторианской эпохи, часы с разноцветными драгоценными камнями, выпускавшиеся с 1890-го по 1920-й годы... У меня самая большая в мире коллекция... лестниц (кроме меня их, наверное, никто не собирает). И я черпаю вдохновение из вещей, которые меня окружают. Может, мистика и восточные мотивы берут истоки из них. Хотя... В мире для меня существуют только две очевидные вещи — налоги и смерть. Я плачу налоги каждый месяц и точно знаю, что когда-нибудь умру. Может, этим навеяло...

Кто-то уже успел предположить, что, разрабатывая мистическую тему, господин Вундерман предсказывает конец света, начало третьей мировой войны... Ерунда. Я начал работать над этими часами год тому назад, когда ничего в мире плохого не происходило. Ну а в том, что сейчас происходит в нем, скорее, виноват Саддам Хусейн. Причем здесь я? О флагмане коллекции Tourbillon Saphir 999 с алмазами я создавал сам. Главная идея — показать красоту и силу часового искусства. Поэтому я решил сделать платину и мосты из сапфира, чтобы механизм выглядел как бы погруженным в некую волшебную жидкость. С этой же целью я выбрал для корпуса платину наивысшей 999-й пробы. Платина вообще очень сложный в обработке металл, а чистая платина и подавно — уж слишком она мягкая, даже по сравнению с 950-й пробой. В этих часах — один из трех механизмов, которые мы производим самостоятельно. Это Tourbillon, Maree и Golden Bridge. Мы еще не продали ни одного Tourbillon Saphir 999 с алмазами (едва успели сделать единственный экземпляр к Базельской выставке), но они уже пользуются огромным успехом. Хотя бы потому, что больше 25 штук в год мы сделать не сможем. А заказы имеем уже на несколько лет вперед. О Jewelry Collection

Все говорят: «Часы Corum — очень большие ». А мне кажется — маленькие, и поэтому в следующем году они станут еще больше. Время маленьких часов прошло. Я в этом абсолютно уверен. Как, впрочем, и в том, что желтое золото вернулось надолго. Парные разноцветные часы Jewels of India — я делал не столько для Индии, сколько для Ближнего Востока. Заметно, правда? Стоят они около 150 тысяч долларов. Все эти алмазы и рубины в желтом золоте на изумрудно зеленом циферблате, по моей задумке, должны напоминать о сокровищах Махараджи Индии. А эта парочка — Buckingham Vision — на мой взгляд, мировая премьера, хотя я создавал ее главным бразом для китайского рынка. Этот зеленый камень называется императорский жадеит. Обработать его было необычайно сложно. Толщина пластин — всего лишь две сотых миллиметра. Платина, бриллианты... Стоят они миллион долларов за пару. Точнее, retail price — 760 тысяч, но я разрешил продавать ее от миллиона и выше. Мне кажется, они будут иметь успех. Или я ничего не понимаю в своем бизнесе. О коллекции Heritage Основатель Corum Рене Баннварт был великим дизайнером. А я убежден, если придать современные черты тому, что было хорошо 30 лет тому назад, это будет хорошо и в наши дни. Ну а то, что так думаю не только я, подтверждают примеры Cartier и Van Cleef & Arpels. У них тоже работает то, что было популярно несколько десятилетий тому назад. Возьмем, к примеру, модель Admiral's Cup. В этом году мы сделали женский вариант величиной 29 мм и два мужских — 44-миллиметровых.

Выпустили очередную реплику «20-долларовой монеты » в корпусе с браслетом из 18-каратного золота, а также Corum Classical Squelette и Classical GMT 24. Дизайн двух последних моделей обновил я. Кроме того, я работал над Sugar Cube, Jewels of India, всеми разновидностями Bubble и Classical Dragon. Меня часто спрашивают, какая из моих моделей нравится мне больше всего. А я на это отвечаю — у меня четверо детей и всех их я люблю одинаково сильно и не могу выделить кого-то одного. Так вот точно также я люблю свои часы. Они мои дети.

Опубликовано в журнале "Часовой Бизнес" № 3-2003

Портал профессионалов часового бизнеса TimeSeller.ru
При перепечатке активная ссылка обязательна

Теги: стратегии компаний 3-2003 Corum